Несостоявшаяся кремация

- Нет, - ответил он после некоторого раздумья, - нет, этого я не могу
сделать, это значило бы сознаться в нечестности. Люди скажут, что ты мне не
доверяешь.
Я не мог не восхититься такой твердостью духа и щепетильностью. В ту
минуту я гордился им и готов был простить его ошибку, но один взгляд на
драгоценный ящик вернул мне решимость, и я, как уже рассказывал, помог
почтенному старцу покинуть эту юдоль слез. Сделав это, я ощутил некоторое
беспокойство. Не только потому, что он был мой отец, виновник моего
существования, но и потому, что труп должны были неминуемо обнаружить.
Теперь совсем уже рассвело, и моя мать могла в любую минуту войти в
библиотеку. При таких обстоятельствах я счел нужным спровадить и ее туда же,
что и сделал. После этого я расплатился со слугами и отпустил их.
В тот же день я пошел к начальнику полиции, рассказал ему о том, что
сделал, и попросил у него совета. Мне было бы чрезвычайно прискорбно, если
бы поступок мой получил огласку. Мое поведение все единодушно осудят, газеты
воспользуются этим против меня, если я выставлю свою кандидатуру на
какой-нибудь пост.
Начальник понял всю основательность этих соображений; он и сам был
довольно опытный убийца. Посоветовавшись с председателем Коллегии
Лжесвидетелей, он сказал мне, что всего лучше спрятать оба трупа в книжный
шкаф, застраховать дом на самую большую сумму и поджечь его. Так я и
поступил.
В библиотеке стоял книжный шкаф, купленный отцом у одного полоумного
изобретателя, и пока еще пустой. По форме и размерам он походил на старинный
гардероб, какие бывают в спальнях, где нет стенных шкафов, и распахивался
сверху донизу, как дамский пеньюар. Дверцы были стеклянные. Я только что
обмыл моих покойных родителей, и теперь они достаточно закоченели, чтобы
стоять не сгибаясь, поэтому я поставил их в шкаф, из которого предварительно
вынул полки. Я запер шкаф и занавесил стеклянные дверцы. Инспектор страховой
конторы раз десять прошел мимо шкафа, ничего не подозревая.
В тот же вечер, получив страховой полис, я поджег дом и лесом
отправился в город за две мили отсюда, где меня и нашли в то время, когда
тревога была в полном разгаре. С воплями ужаса, выражая опасения за судьбу
своих родителей, я присоединился к бегущей толпе и попал на пожарище через
два часа после того, как поджег дом.
Когда я прибежал на место, весь город был уже там. Дом сгорел дотла, но
посреди ровного слоя тлеющего пепла целый и невредимый красовался книжный
шкаф! Занавески сгорели, обнаружив стеклянные дверцы, и зловещий багровый
свет озарял внутренность шкафа. В нем "точно как живой" стоял мой
незабвенный отец, а рядом с ним - подруга его радостей и печалей. Ни одного
волоска у них не опалило огнем, и одежда их была не тронута. На голове и шее
виднелись раны, которые я был принужден нанести им, чтобы достигнуть своей
цели. Толпа смолкла, словно увидев чудо: благоговение и страх сковали языки.
Я сам был очень взволнован.
Года через три после этого, когда описанные выше события почти
изгладились из моей памяти, я поехал в Нью-Йорк, чтобы принять участие в
сбыте фальшивых облигаций Соединенных Штатов. Однажды, заглянув случайно в
мебельную лавку, я увидел точную копию того книжного шкафа.
- Я купил его почти даром у образумившегося изобретателя, - объяснил
торговец. - Он сказал, что этот шкаф - несгораемый, потому что поры в дереве
заполнены квасцами под гидравлическим давлением, а стекло сделано из
асбеста. Не думаю, впрочем, чтобы он действительно был несгораемый, - вы
можете его приобрести за ту же цену, что и обыкновенный книжный шкаф.
- Нет, - сказал я, - если вы не даете гарантии, что шкаф несгораемый, я
его не куплю, - и, простившись с торговцем, я вышел из лавки.
Я не взял бы его и даром: он вызывал во мне чрезвычайно неприятные
воспоминания.

Оригинальный текст книги: Библиотека Максима Мошкова.