Настоящее чудовище

Большую часть своего
времени он проводил в горах то с одним, то с другим компаньоном. Его мнение
о Скэрри составилось на основании восторженных рассказов этих случайных
товарищей. Сам он не удостоился ни сомнительного удовольствия знакомства с
ней, ни ее непрочных милостей. И когда по окончании ее безнравственной
карьеры в Хэрди-Гэрди он прочел в случайном номере "Герольда" ее некролог
(написанный местным юмористом в самом высоком стиле), Домэн уплатил улыбкой
дань ее памяти и таланту ее историографа и по-рыцарски забыл о ней.
Стоя теперь у могилы этой горной Мессалины, он вспомнил главные этапы
ее бурной карьеры так, как она воспевалась ему его собеседниками у лагерных
костров.
"Она была настоящим чудовищем!" - повторил он, может быть
бессознательно создавая себе оправдание, и погрузил свою кирку в ее могилу
до самой рукоятки. В эту минуту ворон, молчаливо сидевший на ветке иссохшего
дерева над его головой, важно открыл клюв и выразил свое мнение по этому
вопросу одобрительным карканьем.
Преследуя открытую им золотоносную жилу с огромным рвением, мистер
Барней Бри вырыл необычайно глубокую яму, и солнце успело зайти, прежде чем
мистер Домэн, работавший с ленивым спокойствием человека, который играет
наверняка и не боится, что соперник опротестует его заявку, добрался до
гроба. Но тут он натолкнулся на затруднение, которого он не предвидел: гроб
- плоский ящик из плохо сохранившихся досок красного дерева - не имел ручек
и занимал все дно могилы. Единственное, что он мог сделать, - это удлинить
яму настолько, чтоб иметь возможность встать в головах гроба и, подсунув под
него свои сильные руки, поставить его на его узкий конец. И за это он и
принялся.
Приближение ночи заставило его удвоить усилия. Ему не приходила и мысль
о том, чтобы отложить сейчас свою работу и закончить ее на другое утро, при
более благоприятных условиях. Лихорадочная алчность и магнетизм страха
железной рукой приковывали его к его жуткой работе. Он больше не
прохлаждался: он работая со страшным рвением. С непокрытой головой, с
рубашкой, открытой у ворота и обнажавшей грудь, по которой текли извилистые
струи пота, этот смелый и безнаказанный золотоискатель и осквернитель могил
работал с исполинской энергией, почти облагораживавшей его чудовищное
намерение. Когда кайма заходящего солнца догорела на гряде холмов, и полная
луна выплыла из тумана, застилавшего пурпурную равнину, он поставил наконец
гроб стоймя, прислонив его к краю открытой могилы. Затем, когда он, стоя по
шею в земле на противоположном конце ямы, взглянул на гроб, теперь ярко
освещенный луной, он содрогнулся от внезапного страха, увидев на крышке
черную человеческую голову - тень своей головы. Это простое и естественное
явление взволновало его на минуту.