Настоящее чудовище

Его пугал звук его собственного
затрудненного дыхания, и он старался остановить его, но его напряженные
легкие не подчинялись ему. Затем он начал с едва слышным и совсем не веселым
смехом двигать головой из стороны в сторону, чтобы заставить тень повторять
эти движения. Он почувствовал себя бодрее, доказав себе свою власть над
собственной тенью. Он старался выиграть время, бессознательно надеясь
отодвинуть грозящую катастрофу. Он чуял, что над ним нависли невидимые злые
силы, и он просил у неизбежного отсрочки.
Теперь он постепенно заметил несколько необычайных обстоятельств.
Поверхность гроба, к которой был прикован его взгляд, была не плоской: на
ней поднимались два выступа, вертикальный и горизонтальный. Там, где они
скрещивались, на самом широком месте, находилась заржавевшая металлическая
пластинка, на которой унылым блеском отсвечивало сияние луны. Вдоль наружных
краев гроба виднелись через большие промежутки ржавые головки гвоздей. Это
хрупкое произведение столярного искусства было опущено в могилу вверх дном!
Может быть, это была одна из золотоискательских шуток - практическое
осуществление шаловливого настроения, которое нашло себе литературное
выражение в шутовском некрологе, вышедшем из-под пера великого юмориста
Хэрди-Гэрди? Может
быть, это имело какое-то особое значение, непонятное для непосвященных
в местные традиции? Менее неприятной гипотезой было предположение, что
перевернутое положение гроба объяснялось просто ошибкой мистера Барнея Бри.
Может быть, совершая похоронный обряд без свидетелей (для сохранения в тайне
своего открытия или из-за общественного равнодушия к покойнице), он сделал
оплошность и впоследствии не мог или не стремился ее исправить?
Как бы то ни было, бедная Скэрри была, несомненно, опущена в землю
лицом вниз.
Когда ужас соединяется с комизмом, впечатление получается кошмарное.
Этот сильный духом и смелый человек, храбро работавший ночью среди могил,
побеждая ужас тьмы и одиночества, был сражен нелепой неожиданностью. По телу
его пробежала жуткая дрожь, он весь похолодел и передернул массивными
плечами словно для того, чтоб сбросить с себя ледяную руку. Он почти не
дышал, и разбушевавшаяся кровь разлилась горячим потоком под холодной кожей.
Не окисляемая кислородом, она бросилась ему в голову, приливая к мозгу. Его
физический организм изменил ему и перешел на сторону врага: даже его сердце
восстало против него. Он не двигался: он не мог бы и крикнуть. Ему
недоставало только гроба, чтобы стать мертвецом, - таким же мертвым, как
мертвец, который стоял перед ним, отделенный от него только длинной открытой
могилой и толщиной прогнившей доски.
Затем его чувства мало-помалу вернулись к нему: прилив ужаса,
затопивший его сознание, начал отступать.