Избранные произведения

Мои спутники, для которых "дочь
палача" означало нечто безбожное и отталкивающее, стали укорять меня за
выказанный к ней интерес; мне же грустно было думать, что это милое,
красивое дитя вызывает у людей презрение и брезгливость, ничем не заслужив
их. Почему она должна страдать из-за ужасной профессии своего отца? И разве
не чисто христианское милосердие побуждает невинную девушку отгонять воронье
от трупа человека, которого она совсем не знала при жизни и который был
сочтен недостойным существовать на земле? Я находил ее поступок более
христианским, чем даже милостыня, которую раздают бедным самые что ни на
есть христианские благотворители. Я высказал эти мнения моим товарищам, но с
сокрушением убедился, что они их не разделяют; напротив того, я был назван
ими мечтателем и глупцом, желающим ниспровергнуть вековечные и здравые
народные обычаи. Таких людей, как палач и его родные, все должны
сторониться, настаивали они, иначе и на них распространится проклятье.
Однако у меня хватило твердости духа не отступиться от своих взглядов. Я
кротко вопрошал, справедливо ли обращаться как с преступниками с людьми,
которые служат составной частью судебного механизма, предназначенного как
раз для того, чтобы карать преступников? Хотя в храме палачу и его семье
выделяют отдельный, самый темный угол, но разве не обязаны мы как слуги
Господни проповедовать евангелие справедливости и милосердия и показывать
пример христианской любви и сострадания? Но братья разгневались на меня, и
безлюдная местность огласилась их громкими возгласами, так что я в конце
концов ощутил себя виновным, хотя и не понимал, в чем. Оставалось надеяться
на то, что Небеса окажутся милосерднее к нам, чем мы друг к другу. При
воспоминании о дочери палача мне было отрадно думать, что имя ее -
Бенедикта, "благословенная" по-латыни. Наверно, родители избрали его, чтобы
дать благословение той, которую в жизни никто больше не благословит.
Но я должен описать удивительные виды, среди которых мы теперь
пробирались. Не знай мы твердо, что весь мир - Господень, ибо Им создан, мы
бы, пожалуй, сочли эту дикую местность царством нечистого духа.
Далеко внизу рокотала река и пенилась на перекатах, теснимая уходящими
ввысь скалистыми пиками. Слева от нас темнел черный сосновый лес, а впереди
поднималась грандиозная вершина. Как ни грозно она высилась, но в ее облике
было и что-то смешное - гладкая и коническая, она походила на дурацкий
колпак, казалось, какой-то мужлан надел углом на голову мешок из-под муки. В
сущности ведь ничего страшного, это всего только снег. Снег в середине
солнечного мая! Воистину дивны дела Господни, так что даже не верится. Мне
подумалось, что вздумай эта старая гора покачать головой, то-то снегу
насыплется вокруг!
К немалому нашему удивлению, там и сям вдоль дороги земля была
расчищена от леса, так что хватало места поставить хижину и разбить сад.